Добро пожаловать на наш форум! Для регистрации кликните по ссылке "Вход-регистрация", введите ник и пароль, поставьте галочку в пустом окошке и нажмите "ОК".
Сообщение: 782
Зарегистрирован: 23.02.10
Откуда: Россия
Репутация:
3
Отправлено: 25.08.10 23:12. Заголовок: ПРОТИВОРЕЧИЯ И ПАРАДОКСЫ
Очень прошу всех - прочитайте, пожалуйста, внимательно. Очень полезно нам и важно! Шрифтом я выделила те мысли, которые показались мне в тексте наиболее значительными. Прошу всех - читайте до конца.
А. Мень
СИМВОЛ ВЕРЫ
"> <...> Каждый из вас, если зайдет в какой-нибудь из московских, ленинградских и любых других христианских православных храмов во время литургии, может отметить, что в какой-то момент службы перестает петь хор, и поют все люди. Эта традиция древняя, но возрождена она была недавно, в первые годы революции, по инициативе патриарха Тихона. Инициатива эта была неслучайной. Дело в том, что поется Никео-Царьградский Символ веры. И он, по мысли святителя, должен был врезаться и остаться в памяти людей на тот случай, если они будут лишены всего, даже писанного текста. А сам этот "символ" для христианской церкви исключительно важен. Поэтому каждый христианин должен знать его наизусть и понимать смысл его. <.....>
> Во-первых, что такое Никео-Царьградский Символ веры в буквальном смысле этого слова? Никея — старинный город в Малой Азии, где в 325 году был собран всеимперский съезд епископов Христианской Церкви. При императоре Константине Великом для решения важнейших духовных и организационных проблем Церкви в Никее собрался этот съезд. Он назывался Вселенским Собором — первым по счету. Вселенная, Ойкумена, в то время была синонимом Римской Империи. Собор — это старое церковнославянское слово, которое обозначает собрание людей, собрание представителей Церкви. И вот на этом 1-ом Вселенском Соборе в 325 году, т. е. через несколько лет после того, как император Константин Великий провозгласил свободу вероисповедания в своей империи, было зафиксировано краткое исповедание веры, которое человек, вступающий в Церковь, должен был произносить в момент крещения, В процессе того обряда, который крещению предшествует. Обряд этот мы называем оглашением, когда человек, получивший наставления в основах веры, свидетельствует не только о своем желании, но и о своем сознательном стремлении вступить на путь, к которому призывает Христос.
> Дополнения к Символу веры были сделаны спустя полвека в 381 году, на 2-ом Вселенском Соборе в Константинополе. В древней Руси этот город называли Царь-градом и поэтому это исповедание веры стало кратко называться Никео-Царьградским Символом.
> Почему Символ? Символ — очень емкое слово и полисемантичное. Символ есть знак, обозначающий некую иную реальность, на этом было построено целое литературно-философское течение — символизм. В конце концов, и язык наш, и искусство наше, и очень многое из того, что пронизывает человеческую цивилизацию и духовную культуру, невозможно себе представить без символов. Перечислять я не буду, но обращу ваше внимание только на одно. Не говоря о знаках, эмблемах, всевозможных условных обозначениях, возьмем только СЛОВО. Слово — это удивительная вещь. Это сигнал, который одна душа передает другой душе. Сигналы, которые подают друг другу животные, это простые сигналы. Опасность, призыв, предупреждение, констатация факта, что, скажем, место занято — здесь мое гнездо. Таковы сигналы, или, мы можем сказать, "символы", но в кавычках, в мире животных. Человеческие символы — иные. Они являются таинственными связями между отдельными островами-душами. Потому что каждая душа живет в особом мире. И недаром Тютчев говорил: "Мысль изреченная есть ложь". Вам всем легко себе представить, насколько трудно передать подлинные глубинные переживания. Переживания тайны мира, переживания любви, переживания полноты жизни или отчаяния совсем не укладываются в слова. Но я прошу вас обратить внимание на одну замечательную вещь. Федор Иванович Тютчев, когда сказал: "Мысль изреченная есть ложь", он ведь эту мысль, всё-таки, изрек. И в прекрасной поэтической форме.
> Как бы ни был несовершенен наш язык, как бы мало он ни был способен охватить таинственные пласты бытия, он, все-таки, нам нужен. Вот элементарный пример. Когда человек говорит, что он любит другого, каждый из нас вкладывает в эти древнейшие слова нечто свое, неповторимое, и, все-таки, он говорит те же слова, что говорили его отцы, деды, далекие пращуры. Оказывается, эти слова продолжают работать тогда, когда за ними стоит определенная душевная и духовная реальность. Итак, любое слово — это символ. Но особенно для нас важны символы там, где мы соприкасаемся с реальностью невыразимого, с реальностью того, что выходит за пределы легкопередаваемых событий и фактов. Музыка существует для того, чтобы по-своему передать эти переживания.
> Поэзия — тоже. Но заметьте, что подлинная поэзия, когда говорит о высочайшем, о таинственном, о духовном, о божественном, она только тогда достигает своей цели, когда говорит косвенно, намеком. Те из вас, кто более или менее знакомы с поэзией, вероятно, согласятся со мной, что, когда поэт, даже крупный, пытается в лоб говорить о вещах, превосходящих наш обычный уровень, его покидают силы. Всегда вспоминаются заключительные строки "Божественной комедии" Данте. Когда он, описывая всё мироздание, приблизился к тайне вечного двигателя мира, Первопричины мира, Творца, он пытается осознать это, охватить и дальше говорит, что здесь изнемог взлет его духа. Он уже ничего не мог сделать. Поэтому наиболее активна поэзия духовная, символическая, которая говорит с нами намеком, которая сигнализирует от души к душе слегка, чтобы тот, кто может понять, понял, кто не понял — мимо.
> Так же построена и иконопись. Она вовсе не претендует адекватно изобразить какую-то вещественную реальность. Это сумма символов. Вспомните Новгородскую икону Ильи-пророка в Третьяковской галерее. На кроваво-красном фоне вот этот напряженный цвет — это символ бури, грозы, того внутреннего огня, который сжигает пророка. Вспомните линии — мягкие, плавные — Троицы Рублева, таинственный круг, который можно прочертить, глядя на эти три фигуры. Это символы. Рублев отнюдь не притязает на то, чтобы изобразить неизобразимое, изобразить Бога. Это было запрещено в Библии, потому что Вечность, Бесконечное, абсолютно превосходит все земное. И вот тогда художник, истинный художник, дает нам символ. Что изображено на иконе Рублева? Воплощенная любовь. Три лица, которые ведут молчаливую беседу.
> Между ними вот эти узы, это поле любви. Они похожи друг на друга и, в то же время, они разные. Они одно и — отличаются. Их связывает вот эта тайна любви и не простой любви, но отдающей. Вот стол с жертвенным животным обозначает жертву Вечности, которую Бог приносит для того, чтобы мир приблизить к Себе и спасти его.
> Впоследствии, в эпоху упадка духовного и художественного вкуса, стали изображать так называемую новозаветную Троицу, где одно лицо изображалось в виде старика, другое в виде Иисуса Христа (каким Он был воплощен) и третье — в виде голубя. Это уже не символическое изображение. Это, конечно, крайне неудачная попытка какого-то реалистического изображения. Духовная литература, древняя священная мудрость Библии, догматы Церкви построены на принципах символизма. Они являются знаками, передающими открывшуюся людям Высшую Реальность. Она открылась им во всей своей парадоксальности. Иногда спрашивают, почему Бог один в трех лицах. Не проще ли было сказать, что Он просто один? Наверное, логически рассуждая, это было бы так. Но духовный опыт христианства был иной и пришлось жертвовать рассудочной логикой и создать догмат антиномичный, парадоксальный или диалектический, как бы это ни называть. Так же в отношении догмата о Христе. Кто Он? Человек? Да, отвечает Церковь, подлинный Человек. Значит Он — не Бог? Нет, говорит Церковь.
> Он — подлинный Бог. Истинный Бог. Парадокс, противоречие, проще было бы убрать одно из утверждений, чтоб все сошлось логически? Но нет. На самом деле реальность открылась как Сверхлогическая Тайна. И ничего не оставалось делать, как принять ее в ее парадоксальном виде, в том виде, как она открылась.
> Надо сказать, что и человек, постигающий законы мироздания, постепенно пришел к тому выводу, что и Природа в глубине своей тоже построена на парадоксах. Возьмем хрестоматийный пример. Недаром Анри Бергсон говорил, что наша элементарная логика есть логика твердых тел, т. е. простейших каких-то соотношений. Между тем уже физика знает столько парадоксов, что наше рассудочное мышление как бы останавливается перед ними. Мы знаем, что существуют другие системы математики. Для логики простой, рассудочной параллельные линии никогда не сойдутся. Но для неевклидовой геометрии они сходятся. Для логики вещь является либо непрерывной, либо прерывной. Для физики частицы одновременно являются и непрерывными волнами.
> Иными словами, человеческое мышление не может охватить целиком всю реальность. Поэтому физики создали так называемый принцип дополнительности. Это очень важный принцип в науке. Он полностью подходит и к нашей догматике. Более того, принцип дополнительности был употреблен в догматах Церкви задолго до Нильса Бора и других, кто этот принцип выдвигал в науке.
> Он заключается в том, что значительные и фундаментальные явления действительности могут быть описаны только в противоречивых терминах. Так и так. Интегрального описания, соединяющего два противоречивых, в принципе найти невозможно, не существует.
> Отец Павел Флоренский, один из выдающихся христианских мыслителей 20-го века, говорил, что "целокупная Истина, падая с неба, как бы разбивается на отдельные части, и мы видим ее в таком расколотом состоянии". Еще Гегель отмечал, что Символ веры, тот самый Никео-Царьградский Символ веры, изложен в умозрительной форме, это не философия или богословская система, а это цепь образов. Я бы сказал, художественных, емких образов, намекающих на ту Реальность, которая стоит за этими словами".
Мы привычно говорим, что христианское богословие насквозь антиномично. Мусульманин признает, что Бог Един, что Мухаммед - Его посланник и что Коран - Его слово, продиктованное Им Мухаммеду; на этом вполне возможно поставить точку. Но как только христианин говорит, что Бог триедин, что Христос - Бог и человек, а Библия - собрание книг, написанных разными авторами в разные времена по вдохновению Святого Духа, ему приходится ставить вопросительные знаки. Мой пятилетний сын задает вопросы: кто такой Бог? Кто такой Иисус? С точки зрения мусульманина было бы очень просто ему ответить, но христианин обязан давать сложные ответы, плохо понятные не только пятилетнему ребенку, но и многим взрослым. Ведь на эти вопросы христианское богословие отвечает с помощью антиномий, то есть богословских формул, которые сочетают воедино несочетаемое.
Древние религии не видели ничего странного в том, что боги могут обладать несколькими лицами, или что потомки богов и смертных могут быть частично богами, а частично людьми. Но только христианство заявило со всей определенностью, что три равняется одному (Триединство Бога), а один плюс один дает один (божественная и человеческая природы Христа в единой Личности). Только христианство категорически настояло на том, что любое отклонение от этого парадокса есть не просто частная точка зрения, но измена вере.
Савелиане полагали, что Бог Един и лишь является людям в трех лицах, как Афина являлась Одиссею в разных обличиях. Ариане настаивали, что Сын не равен Отцу. Казалось бы, эти маленькие отступления от основной линии были совершенно понятны и извинительны, они приближали христианское богословие к представлениям язычников об их собственных богах. Но Церковь решительно вводила в свои вероучительные документы (такие, как Символ Веры) определения, которые однозначно исключали савелианство, арианство и многие иные "поправки" к христианскому богословию, провозглашая их ересями. Она настаивала на антиномичном мышлении, соединявшем положения, несоединимые с точки зрения формальной логики: Бог троичен и един, Христос есть полностью Бог и полностью человек.
Это есть уже в Евангелии. Посмотрим, например, на историю, рассказанную в 7-ой главе Евангелия от Луки (36-47)[1]. Женщина приходит на пир помазать миром ноги Иисуса, и Он, видя, что пирующие смотрят на нее неодобрительно, рассказывает им притчу о двух должниках, которым были прощены долги. Притчу Он заканчивает таким выводом (стихи 44-47):
Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отёрла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит.
Что первично: Божье прощение или благодарная любовь человека к Богу? Что служит причиной, а что следствием? На этом в свое время было сломано немало богословских копий: одни утверждали, что Божье прощение безусловно и зависит только от Божьего выбора, и человек никак не в силах на него повлиять; другие утверждали, что от человека тоже требуется определенный волевой акт, чтобы это прощение получить. Но на протяжении всей этой истории Иисус не выносит четкого определения, а под конец ее дает определение остро парадоксальное: одновременно первичны и любовь ("прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много"), и прощение ("кому мало прощается, тот мало любит). Курица прежде яйца, а яйцо прежде курицы.
Антиномии важны не только в богословии. Ведь христианство есть прежде всего вера в воплощение. Следовательно, и христианское богословие воспринимается нами не просто как некий набор абстрактных идей, но как живые истины, воплощенные в истории, а антиномии пронизывают все грани христианской культуры, самой христианской жизни. Причащаясь, христианин принимает то, что, с одной стороны, остается хлебом и вином, а с другой - становится плотью и кровью Христа. Становясь на молитву перед иконой, он созерцает, с одной стороны, доску и краски, а с другой - невидимый первообраз. Приходя в храм на праздник, он, с одной стороны, включается в годичный цикл богослужения, идущий из года в год по тому же кругу, а с другой стороны - участвует в движении мировой истории от ее начальной точки (сотворение мира) до конечной (новые небо и земля). Выходя из храма, он, с одной стороны, должен помнить о неотмирности своего земного отечества, а с другой стороны - призван активно действовать в конкретном земном отечестве.
Именно поэтому антиномичность - не абстрактный богословский термин, но образ жизни христианина. Сейчас у нас нет возможности говорить об этом подробно, но можно сказать, что большинство споров из области богословия и практики христианской жизни были и остаются поиском точки равновесия между двумя антиномическими полюсами. Верность традиции и открытость сегодняшнему дню; точное следование правилам и снисхождение к данному конкретному грешнику; национальное своеобразие и вселенскость - вот только некоторые примеры. Забывать об одном из полюсов - не просто интеллектуальная ошибка, но подлинная духовная катастрофа, на святоотеческом языке называемая ересью.
Разумеется, само христианское благовестие - с небес, а не от человеков, но облечено оно всегда в культурно-историческую "плоть" догматов. Именно на этой плоти мы остановимся и зададимся вопросом: откуда берут свое начало некоторые характерные черты антиномического богословия? Ответ известен давно: христианство возникло в точке пересечения двух традиций, библейской и античной, возникло как результат их синтеза.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
